А, закину-ка и я... Тоже в прошлом году написано.
07.11.11

ЕЛЕНА. ПАРАД НЕПРИКАЯННЫХ.
Вчера, в анонсе телепремьеры фильма «Елена» А. Звягинцева, едва ли ни трижды прозвучало слово «шедевр».
Пришлось отбросить свой скептицизм, тем более что наш «Оскаровский» комитет прочил картине заокеанскую цацу, и посмотреть ещё одну нашумевшую ленту.
Фильм действительно хорош. Но не настолько, чтобы называться шедевром. Просто зрителю, отвыкшему от хорошего современного кино, не с чем сравнивать. Просто зритель, привыкший к тому, что отечественные творцы с большим успехом способны выдавать нагора чернуху, не содрогнётся и глазом не моргнёт.
Но фильм хорош. История слепой безрассудной любви матери,  готовой не только жертвовать, но и преступать. И переступать не только через себя, но и через других во имя никчёмного сына с его никчёмной женой и ещё более никчёмного внука. Очень «наша» история. Только русские бабы способны чувствовать себя матерью-наседкой всю жизнь и до самой смерти опекать своих великовозрастных балбесов.
Как Чехов по капле выдавливал из себя раба, такие фильмы, как «Елена» выдавливают из общества грязь, обнажая неприглядные стороны человеческого существа. Не по капле. За последнее время грязи в обществе накопилось столько, что стоит лишь тронуть – везде тонко. Везде проступит тёмное пятно. С тех пор, как мы перестали быть нужными винтиками большой государственной машины и стали предоставлены сами себе, мы «одикарились». Не одичали, а именно одикарились, отгородившись друг от друга нежеланием понять, помочь ближнему, стараясь урвать кусок для себя и для «своих», и, что с того, если урвать этот кусок у другого?! Общество больно, факт, но кинематограф пока его не лечит. Он растёт из этого же больного общества и не способен указать пути выхода из сложившегося положения, но лишь обнаружить и поставить зрителя перед фактом существования тех или иных негативных явлений. А тот  и сам всё знает. И простая русская зрительница средних лет, вышедшая из кинозала, соберёт пенсию, сумки с продуктами и потащится на другой конец города, где живёт её безработный сын с женой, без остановки чередующей роды с новой беременностью ибо «молодым» заняться от безделия больше нечем, а на противозачаточное у семьи денег нет. Они не думают о том, как живут. Они просто живут и выживают. Пусть даже за счёт других. Ведь не они виноваты в таком своём бедственном положении, но чётко могут назвать других виновных. Государство, олигархов, гастарбайтеров, соседей, каждого, кто живёт немножечко лучше… Даже мальчишки, что играют в футбол, а не глушат пиво у подъезда, не устраивают бессмысленно жестоких драк с «чужими». Все. Весь мир. Только не сами они.
Если бы фильм ушел-таки на «Оскар», приза он бы не получил. «Елена» - европейское кино.
За кадром осталась безусловная развязка. Тяжелая, не оставляющая надежды на внешнее подобие хеппи-энда.
Бесстрастная, объективная камера наблюдает паноптикум типических персонажей нового времени. Не даёт никому оценки, не оправдывает,  не обвиняет, предоставляя зрителю разбираться в коллизиях сюжета самому. И даже не заставляет делать выводов для себя. Она способна вдруг повернуться со стороны экрана и выхватить в зале новый для себя объект. И это будет тот же самый паноптикум.
«Елена» - фильм-провокация, где практически ни один персонаж не вызывает симпатии, но и ни один зритель не в праве бросить камнем в кого-либо из них.
На младших курсах, принимая заявки, мастера часто задают студентам вопрос, зачем он делает ту или иную свою картину? Не почему, а именно зачем. Для чего? Для чего снял Звягинцев свою «Елену»? Только ли, чтобы обнажить ещё одну социальную язву? Или же снова настало время давнему кинематографическому лозунгу «Так жить нельзя»?! С той только разницей, что на заре перестройки творцы пытались найти ответ на вопрос, как же, всё-таки нужно жить… И скатились в чернуху и кинонебытие, обнаружив полную несостоятельность, таких очевидных, как тогда казалось, путей выхода из замкнутого круга. Может, поэтому новое поколение режиссёров не взывает декларативно к морали, совести, к общечеловеческим ценностям.
Была в прежние годы социальная программа кинолекториев «Товарищ кино». В те времена кино шагало в массы, а массы тянулись в залы. Кинематографисты ездили на заводы, в отдалённые уголки страны, встречались со зрителем. Множество телепередач, тематических журналов для массового и «продвинутого» читателя, рассказывали о новых тенденциях в отечественном и мировом кино, об артистах и режиссёрах. Сегодня это выглядит несколько наивно. Но кино действительно было товарищем. Вело, учило и звало. Ставило вопросы, решало задачи, освещало проблемы и т.д. Современный кинематограф всё более отдаляется от своего зрителя, хотя планку свою опускает порой всё ниже и ниже. Зритель устал от чернухи. Зритель хочет  поп-корна и зрелищ. Кино из товарища стало обслугой. Не думающее – находит не думающего зрителя и готово выполнять его главное желание, «отдохнуть от жизни такой». Но у искусства другие цели. Однако и «умное кино» не всегда оправдывает их ибо большей частью существует «само по себе».
Я почитала отклики в сети. Массовый зритель возмущён. Снова слышны выкрики: «Мы не такие!», «Звягинцев пытается выставить русских людей быдлом в угоду западу!»
Но, во-первых, запад сегодня может составить представление о нас уже не только по фильмам, но и по нам самим, «разъезжающим по Европам». Во-вторых, в фильме объективно показан «продольно-поперечный» срез нашего общества. И, как ни крути, квасной патриотизм с демагогическими рваньем рубах и битьём кулаком в грудь «восхитительно не уместен».
Может быть, в 80-е годы, объявленная в обществе, Перестройка и давала надежды, как творцам, так и их зрителям, на то, что лучшее возможно. Может быть, с позиции нынешнего времени стало видно, что лучшее давно и безвозвратно ушло. Может быть, у нас действительно нет надежды на какие-то позитивные подвижки (даже не перемены), пока не переломится странный и непонятный в других континентах, пресловутый менталитет?
Есть ответ? Нет ответа…