В шестом классе у нас началась физика. Несколько тревожно было узнать, что её у нас будет вести сам директор школы – Владимир Станиславович. «Фигассе, целый директор – ясен пень, всё будет сурово!», - рассуждали мы.

Однако, на поверку Владимир Станиславович оказался весёлым и чудаковатым. Этаким школьным Эйнштейном. То попросит коллегу-учителя потрогать проводок, и после снопа искр и нечеловеческого вопля удовлетворённо крякнет: «Ага, точно, фаза!» То остановит диафильм на кадре с поверхностью Марса, подбежит к экрану и изумлённо завопит: «Приглядитесь, ребятишечки, там же какой-то бекарас!»

Он был невысокого роста, коренастый, с седеющей шевелюрой и усами. Как он сам говорил: «Знаете, ребятишечки, почему я такого маленького роста? Я в детстве с берёзки падал, с гаражей падал… а вот сожму кулак, а он такой же, как у всех остальных! Значит, и сердце у меня такое же большое: ведь сердце у человека размером ровно с его кулак!»

Разным учителям мы за глаза давали различные прозвища. Кому-то обидные, кому-то уважительные. Владимира Станиславовича мы называли Дериком, в созвучии с названием сериала «Инспектор Деррик». Думаю, объяснять не стоит, почему директора прозвали Дериком.

Он всегда забавно и не к месту вставлял слово «суть», употребляя его почему-то преимущественно в мужском роде. «Суть такой», - рассуждал он у доски после провала наших ребят на городской олимпиаде по физике, - «Вот что у нас было в прошлом году? Наша восьмая школа – первое место», - и он начертил на доске восьмерку, тире и единицу. «Вторая школа – второе место, третья – третье». На доске соответственно появились две двойки, два тире и две тройки. Он повернулся к классу. «А что мы имеем в этом году? Седьмая школа – первое место, пятая – второе, а наша восьмая – восьмое?!» Он вновь быстро кинулся к доске и зарисовал вышеперечисленные цифры. После этого он замер где-то на минуту, глядя в никуда, а потом, постукивая мелком по доске, медленно проговорил: «Вот что я вам скажу, ребятишечки. Это всё л-и-п-а!» И внезапно вывел большими буквами на всю доску: «ЛИПА». Это было так неожиданно, что все рассмеялись!

В каком уже не помню, классе нас разделили на физиков и гуманитариев. Все мои корефаны, естественно, выбрали физику, а я, как отличник по русскому языку и литературе, твёрдо намеревался выбрать «гуманитарный» класс. К тому же, физику я терпеть не мог и до сих пор зелёный задачник Рымкевичей вызывает у меня стойкую аллергию. Однако, оказалось, что в «гуманитарный» класс записались только девчонки! Чем я тогда думал, не знаю – но в итоге я выбрал физику!

Как-то в начале урока Владимир Станиславович весело спросил: «А хотите, ребятишечки, я анекдот расскажу?» - «Хотииим!» - завопили мы в один голос, довольные отклонением от учебной темы. «Хорошо… суть такой… поспорили наши и американцы, чьё оружие сильнее. Приезжают сначала на американский остров: пальмы растут, обезьяны прыгают… приезжают туда через неделю – сгорело всё, только выжженная земля осталась. Тогда наши говорят: поехали к нам. Приезжают на наш остров: пальмы растут, обезьяны прыгают… приезжают через неделю – тоже сгорело всё…» После этих слов Владимир Станиславович затих и привычно уставился в пространство. Мы в тишине ждали минут пять. После чего нетерпеливый Егор с первой парты выкрикнул: «А дальше-то что?» Владимир Станиславович встрепенулся, обвёл нас рассеянным взглядом и сказал: «Вот ведь, по сути, какое оружие мощное!»

В одиннадцатом классе к нам из Грузии перевёлся Деня Шэ. Он был выше двух метров ростом, глупо шутил и слыл ловеласом. Как-то он баловался на перемене и оборвал маятник Фуко. Когда Владимир Станиславович на уроке обнаружил потраву, он рассердился и грозно спросил: «Кто это сделал?» «Ну, я!» - вальяжно встал двухметровый нахальный новенький. Владимир Станиславович посмотрел на него снизу вверх и растерянно произнёс: «А, это ты, Денис!»

...Я узнал, что несколько дней назад нашего Владимира Станиславовича не стало. Любили мы его, чудаковатого маленького человека с большим сердцем.